Иерусалим и его обитатели. Иерусалимские прогулки - Виленский Лев (Лейб) Вульфович

Эти слова звучат и сегодня весьма и весьма своевременно.

Когда Иерусалим был оставлен англичанами, и в нем разгорелась борьба между войсками новорожденного государства Израиль и арабскими отрядами, здание монастыря приняло в своих стенах военный гарнизон Армии Обороны Израиля, а именно – стало местом расположения батальона «Йонатан» организации «Хагана». Солдатам было тесновато – спали вповалку на полу, по двое на одной кровати. Качество продовольствия оставляло желать лучшего. Как-то раз солдаты взбунтовались против командования, и тогда, несмотря на отчаянное положение осажденного арабами Иерусалима, им увеличили и разнообразили паек. Затем война закончилась, и Иерусалим – разделенный между Иорданией и Израилем – зажил новой жизнью. Израильское правительство вернуло половину здания монастырю, а в половине разместился зоологический факультет Иерусалимского Еврейского университета.

А память о бойце Дове Грунере, и его товарищах тенденциозно замалчивалась после 1948 года официальными историками Израиля, относившимися к правящей партии МАПАЙ. Выпячивались военные заслуги «Хаганы» и «Пальмаха», а имена двенадцати «взошедших на эшафот» членов ЭЦЕЛ почти никогда не упоминались. Лишь после того, как правящей партией стал «Ликуд», потомок полулегендарного «ЭЦЕЛ», во главе с тем самым Менахемом Бегиным, к которому обращался смелый Дов в своем прощальном письме, о Дове и его товарищах заговорили во весь голос.

Шаарей Хесед – островок праведников

Этот иерусалимский квартал (название «Шаарей Хесед» с иврите переводится как «Врата был построен более 100 лет назад – в 1908 году, и изначально населен верующими евреями. Государс3тво Израиль еще не было создано, но заповедь о заселении Эрец Исраэль исправно исполнялась евреями во все времена. Решение построить его было принято организацией «Гмах клали», целью которой было дать каждому ортодоксальному ашкеназскому еврею возможность приобрести скромную квартиру в Иерусалиме за небольшую цену. В 1908, как было сказано выше, году был заложен первый камень квартала. На этом событии присутствовал рав Шмуэль Салант, главный иерусалимский раввин. План застройки квартала отличался коренным образом от более старых еврейских построек, группировавшихся вокруг дворов, образуя нечто вроде небольших крепостей. Шаарей Хесед строился тремя параллельными линиями, между которыми были высажены деревья – новое в то время веяние. В эти ворота входили только праведные евреи. По рассказам иерусалимцев, в Шаарей Хесед можно было ходить из дома в дом, отмечая про себя – здесь живет праведник, здесь живет праведница. В пику от устоявшемуся мнению – улицы квартала очень чисты и опрятны, здесь нет мусорных куч, грязных стен и помоев на асфальте. Пытливый любитель старины, который будет прогуливаться по улочкам Шаарей Хесед, обнаружит вокруг себя простые памятники начала 20 века – колодец, из которого сегодня уже не берут воду, но который служил когда-то местом встреч местных домохозяек, крепкую и аккуратную булыжную мостовую, синагогу Гаона-ми-Вильно, на фасаде которой закреплены солнечные часы. Эти часы – первые солнечные часы в городе, которые построил часовщик Моше Шапира.

Часы на синагоге

Вторая его работа – часы на синагоге напротив рынка Махане Иегуда. А во двориках между домами растет мята, там тишина и даже летом прохладно и спокойно. Кажется, что время остановилось в Шаарей Хесед, и лишь огромные башни домов Кирьят Вольфсон напоминают нам о том, что на дворе уже двадцать первый век, и Иерусалим вновь стал столицей еврейского государства.

О железных дорогах и железнодорожном вокзале

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Бессмертные строки Александра Блока

«Вагоны шли привычной линией Подрагивали и скрипели; Молчали жёлтые и синие; В зелёных плакали и пели… Так мчалась юность бесполезная, В пустых мечтах изнемогая… Тоска дорожная, железная Свистела, сердце разрывая…»

могли охарактеризовать состояние железных дорог Израиля в самом начале 90-ых годов прошлого века. И они тоже делились на три класса. Вот только по окраске вагоны железнодорожной линии Яффо-Иерусалим нисколько не различались – странная демократия.

В конце 19 века турецкий султан, большой любитель рельсовых путей сообщения, вдохновленный успехами развития сети железных дорог, разрешил построить ветку между Яффо и Иерусалимом. Эта живописнейшая рельсовая дорога, сохранившаяся и работающая до наших дней, положила начало новому виду транспорта в Эрец-Исраэль, тогда еще турецкому вилайету Аль-Шам.

По этой дороге ехал из Яффо в Иерусалим Иван Бунин, в памятном для него мае месяце 1907 года, с молодой супругой своей Верой Муромцевой-Буниной. И, трясясь в неуютном вагоне, проезжая мимо Лода и Рамле, он, исподтишка, наблюдал за своим спутником, пожилым евреем, ехавшим в Иерусалим. Писатель увековечил неизвестного своего попутчика в рассказе «Иудея»:

«Перед вечером поезд выползает, наконец, на темя гор и вдали, среди нагих перевалов и впадин, изрезанных белыми лентами дорог, показываются черепичные кровли нового Иерусалима, окружившего с запада зубчатую сарацинскую стену старого, лежащего на скрытом от нас скате к востоку. Тут мой спутник поднимается с места, становится лицом к окну, закрывает глаза и быстро-быстро начинает бормотать молитвы. Мы уже на большой высоте, солнце стоит низко, поднялся ветер – и дрожь пробегает по телу при выходе из жаркого вагона. Не дрожь ли горького разочарования? Новый, но какой-то захолустный вокзал из серого камня. Перед вокзалом галдят оборванные извозчики – евреи и арабы. Дряхлый, гремящий всеми винтами и гайками фаэтон, пара кляч в дышле: И в то время как сизый носильщик швыряет в фаэтон наши чемоданы, спутник мой по-детски, ладонью наружу, закрывает глаза и тихо плачет, покачивая шляпой».

Иерусалимский вокзал, тот самый «захолустный», появился между Хевронской и Бейт-Лехемской дорогой (эти исторические тракты и сегодня сохранили свои названия, превратившись в городские магистрали) появился в 1892 году, с ним же связаны и первые в городе гужевые пассажироперевозки. Железнодорожная ветка, шедшая из Яффо, тогдашнего главного порта в районе Эрец Исраэль, была проложена точно по старому караванному пути, называемому «ослиной дорогой» – петляя вдоль русла ручья Сорек, по одному из его протоков – ручью Гигантов (Нахаль Рефаим на иврите) и далее по долине Гигантов (Эмек Рефаим). Название Эмек Рефаим носит сегодня улица, в начале которой приютилось здание вокзала. А проложить железную дорогу по «ослиному пути» предложил в 1857 году английский инженер, которого привез с собой в пятое путешествие в Эрец Исраэль сам сэр Мозес Монтефиори, один из тех благородных еврейских филантропов и патриотов, вложивших в развитие еврейского ишува в Эрец Исраэль целые состояния. Монтефиори мечтал о развитии Земли Израиля, в то время известной лишь запустением и ужасной бедностью, тогда как даже в той же Турецкой империи на территории Анатолийского полуострова железнодорожный общественный транспорт вошел в обиход. «Ослиная тропа» была удобна тем, что по ее сторонам струили свои прохладные воды множество источников, а топография местности в районе ручья Сорек не требовала больших горнопроходческих работ, но…

Старый вокзал – ночью

В дело вмешалась популярность сэра Мозеса Монтефиори и его большой вес в обществе. Разузнав о его планах, австрийский и французский консулы заинтересовали ими свои правительства. Планы сооружения железнодорожной ветки Яффо-Иерусалим, по которой европейские паломники могли бы легко доезжать до древнего Города, испугали и возмутили тогдашнее турецкое правительство, султан повелел разорвать договор с Мозесом Монтефиори, и сообщение между Иерусалимом и Яффо – к вящей радости турок – осталось на уровне ослиных спин да тех самых «пары кляч в дышле», столь точно описанных Буниным спустя полвека. Не смог продвинуть проект железной дороги в Иерусалим и всемогущий француз Фердинанд Лессепс, чьей железной волей был построен через пески Синая Суэцкий канал. Не преуспел в этом и знаменитый иерусалимский археолог, архитектор и картограф Конрад Шик.